Русское а: опыт интегрального описания

Аннотация

В статье предлагается уточненное описание структуры полисемии русского слова а и демонстрируется связь между различными типами употребления этого слова, составляющими континуум от внутреннего союза до инициального союза-частицы и междометия. У внутреннего союза а предлагается различать значение сопоставления (которое может быть нейтральным, контрастным и ассимилирующим), значение несоответствия, а также аддитивное значение и его разновидность—‘комментарий’. Продемонстрирован характер зависимости значения союза а от коммуникативной структуры и семантики соединяемых клауз; обсуждается особый статус значения несоответствия (отражающего точку зрения говорящего): описаны условия его реализации и способность ‘накладываться’ на значение контраста. Приводятся результаты анализа моделей перевода предложений с союзом а на французский и итальянский языки, подтверждающие предлагаемый анализ его семантики.

Abstract

The paper proposes a refined description of the polysemy of the Russian word a. It claims that the various uses of this word present a continuum, and a can be used as anything from an interclausal connective (coordinating conjunction) to a discourse connective (initial particle), and even an interjection. We have distinguished three functions of the connective a: a ‘contrast’ function (which can be weak, strong, or assimilating), an ‘inconsistency’ one, as well as an ‘additive’ function (and its subtype ‘comment’). We demonstrate a correlation between different functions of the interclausal a and the communicative structure of the connected clauses. We also discuss the special status a has when it denotes inconsistency insofar it reflects a highly subjective attitude of the speaker and can combine with the meaning of strong contrast. We also discuss different models of translation of the connective a into French and Italian that support our analysis of its semantics.

1 Вводные замечания

Союз а представляет собой одно из наиболее тщательно изученных слов русского языка, см. в частности, Левин ([1970]1998), Крейдлин и Падучева ([1974]2009), Fougeron (1987), Санников (1989), Йокояма (1990), Янко (1990), Mendoza (1996), Николаева (1997), Падучева (1997), Инькова-Манзотти (2001, c. 89–97, c. 200–207), Фужерон (2004), Зализняк и Микаэлян (2005), Mikaelian and Zalizniak (2005), Урысон (2011, c. 207–265), Подлесская (2018). Тем не менее, это слово продолжает оставаться проблематичным—как в плане лексикографического представления, так и в плане перевода. Так, еще в статье Крейдлин и Падучева ([1974]2009, с. 431) было отмечено, что «[с]оюз а (в отличие от союзов и и но) относится к числу лексем, в высокой степени идиосинкратических, и не имеет сколько-нибудь близких семантико-синтаксических параллелей в других языках. Поэтому перевод предложений с этим союзом на другие языки (и, наоборот, получение предложений с союзом а при переводе на русский) составляет немалую трудность». Эта мысль, однако, не получила развития в литературе.

В данной статье мы предложим ряд уточнений, касающихся семантики, синтаксиса и прагматики предложений со словом а, выработанных, в том числе, на основании анализа их переводов на французский и итальянский языки, имеющихся в соответствующих параллельных подкорпусах Национального корпуса русского языка (www.ruscorpora.ru), а также Надкорпусной базы данных коннекторов (см. Зацман, Инькова, Кружков и Попкова 2016).

Большинство исследователей отмечают прагматическую нагруженность, субъективность и ‘эмоциональность’ союза а, его тяготение к разговорной, спонтанной речи (ср. Виноградов [1947]2001; Левин [1970]1998; Йокояма 1990; Николаева 1997 и др.). Е. В. Падучева (1997) объясняет этот феномен тем, что союз а является ‘первичным эгоцентрическим элементом’, т.е. выражает состояние сознания говорящего: его ожидания, мнения, оценки и эмоции,—в отличие от союза но, который отражает ожидания, оценки и решения лица, упомянутого в предложении (т.е. является ‘вторичным эгоцентриком’). В той же статье отмечается, что специфика русского союза а связана с идеей ‘неподконтрольной ситуации’, входящей в набор базовых черт, определяющих облик семантического универсума русского языка, выделенных А. Вежбицкой (см. Wierzbicka 1992a, c. 395). В работах Зализняк и Микаэлян (2005), Mikaelian and Zalizniak (2005) была продемонстрирована связь между семантикой союза а и отсутствием его аналога в западноевропейских языках; было показано, что союз а является лингвоспецифичным словом, заключающим в себе концептуальную конфигурацию, отсылающую к одной из ‘ключевых идей’ русской языковой картины мира—идее ‘непредсказуемости мира’, содержащейся в целом ряде русских слов (ср. Wierzbicka 1992a, c. 430; Зализняк, Левонтина и Шмелев 2005, с. 11).

Большинство исследований, посвященных семантике слова а, ограничиваются анализом его употребления в функции сочинительного союза, соединяющего клаузы внутри предложения.¹ Вместе с тем, как грамматики, так и исследователи отмечают отсутствие строгой границы между а в функции союза и а в функции частицы (Николаева 1997; Фужерон 2004). В статье Николаева (1997) предлагается анализ ‘а инициального’ как особой единицы, ср. также Урысон (2011, c. 259–260). В имеющемся в нашем распоряжении материале параллельных корпусов около трети всех примеров с а составляют употребления, где а начинает самостоятельное предложение. При этом такие употребления образуют почти непрерывный континуум—от союза, функционально весьма близкого ‘внутреннему’ (т.е. соединяющего две части сложносочиненного предложения или однородные сказуемые)—до частицы и даже междометия.

В классической работе Крейдлин и Падучева ([1974]2009) выделяются три ‘лексемы’² внутреннего союза а (и это разбиение в целом принимается и в большинстве позднейших работ):

• (1)

  A₁::

  ‘а сопоставления’

  Отец был летчик, а сын избрал ученую карьеру.³

  A₂::

  ‘а несоответствия’

  Дело к весне, а мороз все жестче.

  A₃::

  ‘а присоединительное’

  За деревней было поле, а за полем начинался лес.

Значение сопоставления определяется наличием попарных ассоциативных связей между темами и ремами соединяемых клауз. Значение несоответствия описывается ‘эксплицитной перефразировкой’ (см. Разд. 2.2). Присоединительное значение характеризуется обязательной анафорической или ассоциативной связью темы второго компонента с ремой первого. Впрочем, относительно третьей ‘лексемы’ авторы отмечают, что «для соединяемых ею компонентов не найдено ни семантического, ни структурно-синтаксического свойства, которое можно было бы считать необходимым и достаточным для ее полной характеристики» (Крейдлин и Падучева [1974]2009, c. 438).

В работе Янко (1990) сопоставление признается основным и, фактически, единственным значением а. Случай, когда сопоставляются две ситуации, относящиеся ‘к одному сценарию’ и объединенные, возможно, лишь единством времени (Он сидел в тюрьме, а годы шли), характеризуется как ‘одномерное сопоставление’. Сюда попадают, в том числе, предложения, которые согласно традиционному описанию содержат а несоответствия; они не выделяются в отдельный тип употребления а, поскольку идея несоответствия, по мнению автора, всегда вытекает из смысла сопоставляемых ситуаций (Зима, а идет дождь). Попарное сопоставление (Я кончился, а ты жива) рассматривается Т. Е. Янко как другой частный случай реализации общего значения сопоставления—‘двухмерное сопоставление’. Предложения, в которых во второй клаузе содержится повтор, в том числе анафорический, ремы первой клаузы (Это—ил, а в иле—нильский крокодил; Отец молчал, а это всегда было дурным признаком), Т. Е. Янко относит к третьему типу (названному ‘транзитивным сопоставлением’).

В статье Николаева (1997, c. 18) предлагается иной состав значений союза а, среди которых также доминирующим считается значение сопоставления, понимаемое как «соединение через равноправное рассмотрение двух компонентов, не сливающихся при этом в единую картину-кадр».

Согласно формуле, предложенной в Фужерон (2004, c. 59), роль союза а состоит в том, чтобы «соединить в одно две сопоставимые части и вместе с тем показать их различие». А. Мальчуков (Malchukov 2004, c. 183) предлагает описывать весь спектр значений, охватываемый русским союзом а, используя категорию ‘contrast’, понимаемую как объединение сходства и различия—в соответствии с определением, предложенным в Mann and Thompson (1988, с. 253) и используемым в большинстве последующих работ по теории дискурса (в частности, Speyer and Fetzer 2014): «[two propositions are] (a)comprehended as the same in many respects, (b) comprehended as differening in a few respects and (c) compared with respect to one or more of these differences». Принятый в англоязычной традиции исследования дискурса термин ‘contrast’ достаточно точно соответствует термину ‘сопоставление’, применяемому в русской грамматической традиции (ср. Кибрик и Подлесская 2009, с. 437). Термин ‘контраст’ мы употребляем несколько иначе (см. Разд. 2.1), а что касается ‘сходства и различия’, то действительно, оба эти компонента являются условием употребления союза а. Так, с одной стороны, для успешного употребления а соединяемые пропозиции должны обнаруживать ‘сходство’ (в каком-либо отношении)—ср. классический пример бессмысленного предложения В огороде бузина, а в Киеве дядька. С другой стороны—компонент ‘различие’ также является условием употребления этого союза. Нельзя сказать *Маша красивая, а Катя красивая, хотя можно Маша красивая, а Катя просто красавица или Маша красивая, а Катя хорошенькая.

В книге Инькова-Манзотти (2001, с. 98) приводится следующая пара примеров, демонстрирующая ингерентный статус компонента ‘различие’ в семантике союза а:

• (2)

  • a. Таниной дочке — девять, и моей — почти девять;

  • б. Таниной дочке — девять, а моей — почти девять.

Разница между девять и почти девять в контексте союза и интерпретируется как незначительная, в то время как осмысленность той же фразы с союзом а достигается только в том случае, если на почти падает логическое ударение, акцентирующее, наоборот, различие между девять и почти девять. Ср. также пример из Крейдлин и Падучева ([1974]2009, с. 430), где союз и указывает на сходство двух ситуаций (у обоих субъектов есть своя жизнь), а союз а подчеркивает, что у них жизнь разная, и в этом они противопоставлены друг другу:

• (3)

  • a. У меня своя жизнь, и у него — своя;

  • б. У меня своя жизнь, а у него — своя.

Итак, наиболее общее, или базовое, значение а состоит в том, чтобы объединить в единый фрейм две различные, но соположенные ситуации. Эта ‘соположенность’ может быть пространственной, временной или логической. Продолжая кино-метафору Т. М. Николаевой, можно сказать, что а объединяет в ‘мини-фильм’ два разных ‘кадра’, между которыми сохраняется некий ‘монтажный стык’.

2 Логико-семантические отношения между соединяемыми клаузами и значения союза а

Трем вышеупомянутым ‘лексемам’ союза а принято сопоставлять (Крейдлин и Падучева [1974]2009; Янко 1990; Зализняк и Микаэлян 2005) следующие три ‘структурно-коммуникативных типа’ предложений:

• I. $X P, a \ Y Q$

• II. $P, a \ Q$

• III. $X P, a \ P Q$

Далее мы будем различать значения союза а на основании выражаемого им логико-семантического отношения (ЛСО)⁴ между соединяемыми клаузами; соответственно, для характеристики значения этого союза используются те же термины, что и для выражаемого в этом значении ЛСО. Посмотрим теперь, какие значения могут выражаться в рамках названных структурно-коммуникативных типов.

Тип I

Сюда относятся предложения, имеющие структуру $X P$, a $Y Q$, где $X$—это тема первой клаузы, $Y$—тема второй; $P$ и $Q$—это ремы, соответственно, первой и второй клаузы; при этом $X$ и $Y$, $P$ и $Q$ попарно ассоциативно связаны. В предложениях такой структуры имеется семантический компонент сравнения, которое—подчеркнем это,—имплицировано самой этой структурой. Результатом сравнения может быть противопоставление, ср.: Маша умная, а Катя глупая; Там летом жарко, а зимой холодно; это значение мы называем ‘контрастным сопоставлением’. Но противопоставления может и не быть: Маша рисует, а Катя поет; Летом мы катаемся на велосипеде, а зимой—на лыжах; это значение мы называем ‘нейтральным сопоставлением’.

Тип II

В предложениях, имеющих структуру $P$, a $Q$, т.е. не содержащих попарного сопоставления тем и рем, в зависимости от того, возникает ли, в результате сопоставления P и Q, смысловое противопоставление между ними, возможны, соответственно, два варианта. При наличии противопоставления между $P$ и $Q$ реализуется значение ‘несоответствия’ (Идет дождь, а у Коли нет зонта; Дело к весне, а мороз все жестче; Мужчина, а плачет; Учится девочка в консерватории, а одета бог знает как; Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни. (Чехов)). При отсутствии противопоставления реализуется значение, которое мы называем ‘аддитивным’, ср.: Он спешил на сечу, а в степной пыли темный лес навстречу вырастал вдали (Пастернак; пример из Янко 1990, c. 248).

Тип III

В тематической составляющей второй клаузы имеется повтор (или анафорическая замена) рематического элемента первой клаузы, т.е. предложение имеет структуру $X P$, а $P Q$. Здесь также имеются две возможности, в зависимости от того, возникает ли между смыслами соединяемых клауз противопоставление. При наличии противопоставления реализуется значение ‘несоответствия’ (Рыбак ловит рыбку, а она не клюет; Открыл сейф, а там пусто). В предложениях, где противопоставление отсутствует (За деревней было поле, а за полем начинался лес; Посреди комнаты стоял стол, а на нем стояла ваза) реализуется ‘аддитивное’ значение.

Как легко видеть, в структурно-коммуникативных типах II и III реализуется одна и та же пара значений (и при тех же условиях): значение несоответствия и аддитивное; тем самым, наличие анафорического повтора ремы первой клаузы в теме второй не является релевантным признаком. Анафорический повтор выполняет функцию обеспечения связности текста, которая реализуется независимо от типа семантических отношений между клаузами. Действительно, анафорический повтор ремы может присутствовать в предложении, которое может быть отнесено также к типам I и II. Так, во фразе […] я опять гляжу на вас, а вы глядите на него, а он глядит в пространство (Окуджава) одновременно присутствует повтор ремы предыдущей клаузы в теме следующей, попарное сопоставление, имплицирующее отношение контрастного сопоставления, а также значение несоответствия, вытекающее из смысла сопоставляемых клауз. Значение несоответствия может реализоваться в предложении любой синтаксической структуры—не только II и III, но также и I (см. об этом подробнее Разд. 2.2). Тем самым, разграничение структурно-коммуникативных типов не обнаруживает однозначной корреляции с типом выражаемого союзом а значения.

2.1 Значение сопоставления

Как уже было сказано, значение сопоставления возникает в предложениях, имеющих структуру $X P$, а $Y Q$, в которой обе клаузы членятся на тему и рему; при этом как темы, так и ремы соединяемых клауз образуют пары ассоциативно связанных между собой сущностей, между которыми имеется попарное сопоставление: Там зимой холодно, а летом жарко; Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним. При этом наличие попарного сопоставления не обязательно требует параллелизма синтаксической структуры, ср.:

• (4) Но от сигары во рту стало горько и противно, а вино оказалось не такого вкуса, как в прошлом году.  (Чехов)

Как отмечено в Крейдлин и Падучева ([1974]2009, c. 435), возможна также ситуация, при которой ассоциативно связанными оказываются рема первой клаузы и тема второй и, соответственно, тема первой клаузы и рема второй, ср.: Там холодно зимой, а летом жарко; Бывало грустно им, а скучно не бывало. Соответственно, предлагается выделять такое употребление союза а в отдельный вариант значения этого союза. Это решение не кажется нам обоснованным. Дело в том, что в предложениях с попарным сопоставлением имеется только одно абсолютное требование к коммуникативной структуре, а именно, элемент, вводимый союзом а, должен быть выделенной темой.⁵ При этом тема может оказаться контрастной (о контрастной теме см. Янко 2001, c. 48, 73–75).

Таким образом, в предложениях, содержащих попарное сопоставление, союз а выполняет функцию ‘тематизатора’:⁶ он выносит в начало и выделяет тот элемент второй клаузы, который противопоставлен некоему элементу первой клаузы. При отсутствии выделения темы во второй клаузе попарного сопоставления не происходит, и союз а оказывается неуместен. Так, в предложении (5) нельзя заменить союз и на союз а. Здесь пропозиции семантически противопоставлены в целом, а союз и выполняет простую соединительную функцию:

• (5) Джон ест яблоки и не ест груши.

Между тем в предложении (6) союз-тематизатор а выделяет тему груши и создает условия для попарного, в данном случае, контрастного, сопоставления (ест vs. не ест—яблоки vs. груши):

• (6) Джон ест яблоки, а груши не ест.⁷

Тем самым, взаимное расположение темы и ремы в первой клаузе не играет решающей роли в создании эффекта сопоставления. Главное коммуникативное условие его реализации—наличие выделенной темы во второй клаузе.⁸

Ассоциированные сущности должны быть в некотором смысле ‘однородными’ (ср. Крейдлин и Падучева [1974]2009; Янко 1990); можно также сказать, что они должны «входить в один онтологический или прагматический класс» (Инькова-Манзотти 2001, c. 96). Заметим при этом, что если в предложении имеется ассоциативная связь между темами, то ассоциация рем—это условие осмысленности: У него мать русская, а отец юрист—плохое предложение; подобные примеры либо содержат языковую игру, либо между ремами устанавливается контекстно обусловленная ассоциативная связь. С другой стороны, ассоциативная связь может устанавливаться исключительно ситуативно, как в случаях, когда речь идет о лицах, участвующих в одном ‘сценарии’, ср.: Женя пел, а Лиза аккомпанировала.

В книге Урысон (2011, c. 224–225) внутри значения сопоставления предлагается считать разными значениями (‘лексемами’) союза а варианты ‘собственно а сравнения’ (Старая квартира была большая, а новая—маленькая) и ‘опустошенное а сравнения’ (Катя рисует, а Петя с кошкой играет), где сравнения как такового (т.е. установления иерархии относительно какого-то параметра) нет. Мы говорим, что в первом случае реализуется значение (и, соответственно, ЛСО) контрастного сопоставления, или контраста,⁹ во втором—значение нейтрального сопоставления.

Наличие контраста может быть закреплено в значении использованных в предложении языковых единиц—в случае употребления антонимов в рематических составляющих соединяемых клауз; однако значение контраста может создаваться и другими языковыми средствами. Так в предложении Маша по-прежнему работает на двух работах, а Петя все еще диссертацию пишет (пример из Урысон 2011, c. 224–225, где он трактуется как двусмысленный), на наш взгляд, однозначно выражен контраст—за счет словосочетания все еще, а также множества содержащихся в нем импликаций. Однако в других случаях, действительно, вне контекста предложение может оказаться двусмысленным и наличие / отсутствие противопоставления определяется условиями речевого акта. Так, фраза На голове у него была меховая шапка, а на ногах—кеды (приведенная в Зализняк и Микаэлян 2005 как пример употребления а сопоставления, обнаруживающего контраст) в условиях актуальной для говорящего молодежной моды может выражать нейтральное сопоставление, и, более того—сопоставление, обнаруживающее нечто общее. В статье Зализняк и Микаэлян (2005) такой вариант сопоставления был обозначен ‘все одно к одному’, ср.: В комнатах было душно, а на улицах вихрем носилась пыль. Данный тип логико-семантического отношения, который, как оказалось, достаточно широко представлен и легко идентифицируется, мы будем называть ‘ассимилирующее сопоставление’. Реализация данного значения также зависит от контекстных или экстралингвистических факторов: например, во фразе У нее туфли красные, а сумочка розовая—от эстетической оценки автором / интерпретатором данного высказывания сочетания красного цвета с розовым.

2.2 Значение несоответствия

В предложениях, имеющих структуру $P$, a $Q$, клаузы сопоставляются в целом. При наличии противопоставления между $P$ и $Q$ реализуется значение (= ЛСО) ‘несоответствия’, ср. Идет дождь, а Коля вышел без зонта; Котята выросли немножко, а есть из блюдца не хотят. При отсутствии противопоставления реализуется ‘аддитивное’ значение (= аддитивное ЛСО), ср., напр.:

• (7) Я сижу за столом, а за окном у меня падает снег.

  (НКРЯ: С. Козлов. Правда, мы будем всегда? 1969–1981)

В обоих случаях здесь $P$ и $Q$ не обязательно членятся на тему и рему, а если и членятся, то не происходит сопоставления этих частей по отдельности. Существенно при этом, что значение несоответствия является единственно возможным в случае, если клаузы, соединяемые союзом а, коммуникативно не расчленены. Так, в случае однородных сказуемых или односоставных клауз, если есть аргументы, которые попарно противопоставляются, возникает значение контраста, а если их нет (и предложение тем самым оказывается коммуникативно нерасчлененным, возникает значение несоответствия, ср.: Билет взял, а паспорт забыл (попарное сопоставление)—контраст; но: Обещал прийти, а не пришел; Зима, а идет дождь; Дурак, а память хорошая—несоответствие. (Подробнее о контекстах, в которых значение несоответствия реализуется автоматически см. ниже.)

При этом отсутствие попарного сопоставления не является необходимым условием реализации значения несоответствия: это значение может возникнуть также и в рамках расчлененной структуры, накладываясь на значение контраста. Так, например, во фразе Я тебя спрашиваю, а ты не отвечаешь контраст обусловлен попарным сопоставлением тем и рем и семантикой предикатов, а несоответствие вносится говорящим, который выражает свое недоумение в связи с нарушением норм коммуникации. Совмещение значений контраста и несоответствия может возникать также за счет элементов языковой игры. Так, предложение Солдат спит, а служба идет реализует одновременно две модели. Оно содержит структуру $P$, a $Q$ и тем самым выражает ЛСО несоответствия, но одновременно также структуру $X P$, a $Y Q$: спит и идет в условиях категориального сдвига оказываются контекстными антонимами, а солдат и ‘его’ служба предстают как элементы одного таксономического класса; соответственно, возникает ЛСО контраста. Сходный эффект имеет место во фразе Ложки нашлись, а осадок остался: значение контрастного сопоставления появляется за счет контекстной антонимии сказуемых (нашлись – остался) и формального параллелизма подлежащих, имплицирующего сопоставление несравнимых сущностей (ложки и осадок),—что и обеспечивает комический эффект данной фразы.

В обширной литературе, посвященной союзу а, значение несоответствия иллюстрируется, в частности, следующими примерами:

• (8) Дело к весне, а мороз все жестче.

• (9) Октябрь, а солнце что твой август.

• (10) Учится девочка в консерватории, а одета бог знает как.

• (11) Пьеса слабая, а народ на нее валом валит.

• (12) Два месяца отдыхал, а работать по-прежнему не могу.

Представленное в таких примерах значение а называют «а несоответствия норме» (Санников 1989, c. 169), «denial of expectations» (Malchukov 2004, c. 179), «а ненормального следствия/ненормального обстоятельства» (Урысон 2011, c. 208–223). Аналогичное значение усматривается также у союза но (ср. Санников 1989, c. 148; Урысон 2011, c. 173). В Крейдлин и Падучева ([1974]2009, c. 436) для этого значения союза а предлагается формула ‘$S$, и потому, вообще говоря, не должно иметь место $Q$; между тем, $Q$’, которая с некоторыми вариациями воспроизводится в большинстве позднейших работ. Обратим внимание на близость этой формулы к ‘прототипу уступительности’, предлагаемому в Апресян (2006, c. 631): «имеет место P; имеет место Q; говорящий считает, что если имеет место ситуация типа P, то обычно или естественно, чтобы имела место ситуация типа не-Q».

Тем не менее значение несоответствия, выражаемое союзом а, уступительным не является: в частности, в это значение а в общем случае не входит никакое априорное ожидание. Мы предлагаем считать, что значение ‘несоответствия норме’, или ‘ненормального следствия’, описываемое приведенной выше формулой, выражается лишь союзом но—а за союзом а оставить значение ‘несоответствия’ (= ощущение говорящего, что некоторые две ситуации по тем или иным причинам плохо совместимы). Эти значения, действительно, в некоторых контекстах сближаются, однако различие между ними сохраняется всегда, и оно достаточно существенное.

В литературе принято сопоставлять значение союза а, представленное в примерах (8)–(12), со значением ‘ненормального следствия’, выражаемым союзом но, на примере следующей пары предложений (см. Санников 1989, c. 169–170; Mendoza 1996; Зализняк и Микаэлян 2005; Урысон 2011, c. 214 сл.):

• (13) День был дождливый, но Коля не взял зонт.

• (14) День был дождливый, а Коля не взял зонт.

В обоих предложениях имеется отсылка к некой ‘норме’ (состоящей в том, что обычно люди защищаются от дождя при помощи зонта). При этом в (13), с союзом но, утверждается, что Коля сознательно поступил вопреки этой норме (и, соответственно, ‘ожиданию’), а в (14) союз а маркирует лишь тот факт, что одновременно имеют место две независимые и плохо совместимые с точки зрения говорящего (в данном случае, рассказчика) ситуации. Возможно даже, что Коля не взял зонт нарочно, по тем же причинам, что и во фразе с но, но употребляя союз а говорящий представляет ситуацию как неудачное, никем не контролируемое стечение обстоятельств (ср. Падучева 1997, c. 448; Санников 1989, c. 170). Так, с союзом а в рамках диалога возможна фраза Идет дождь, а у Коли нет зонта, которая содержит указание не на событие (не взял зонт), а на положение вещей (нет зонта); и в этой фразе замена а на но (по крайней мере, вне какого-то более широкого контекста) невозможна.¹⁰

Обратим внимание на то, что по-английски значение предложения (14) может быть передано следующим образом: The day was rainy, and [that was especially bad, since] Kolya had not taken his umbrella with him. Употребленная во втором предложении форма Past Perfect указывает на то, что в фокусе внимания здесь находится не действие Коли, а результирующее состояние,—благодаря чему значение английской фразы с союзом and приближается к значению ее русского оригинала с союзом а.

Подчеркнем, что описанное выше различие между предложениями (13) и (14) имеет место во всех случаях, где оба союза допустимы: замена а на но всегда приводит к замене значения несоответствия (выражаемого а) на значение ненормального следствия (выражаемого но), просто в некоторых контекстах это изменение более, а в других менее заметно, ср. (12) и (12′):

• (12′) Два месяца отдыхал, но работать по-прежнему не могу.

Действительно, смысл фразы (12′) отличается от (12) менее отчетливо, чем (13) от (14), однако суть этого различия та же самая: в (12′) содержится сухая констатация отклонения от некой ‘нормы’, в то время как в (12) говорящий выражает свое недоумение по поводу необъяснимого положения дел. Редукция противопоставления значения ненормального следствия и значения несоответствия обусловлена здесь двумя обстоятельствами, отличающими (12) от (14): совпадением субъекта действия с говорящим и неконтролируемостью положения дел, описываемого во второй клаузе.

Итак, союз а может выражать значение несоответствия, которое в некоторых случаях может интерпретироваться как несоответствие норме или ожиданиям,—и в таких случаях а сближается по значению с но. Однако главная функция а, в отличие от но,—выразить отношение говорящего к наблюдаемому им факту сосуществования двух плохо совместимых друг с другом ситуаций: удивление или недоумение, связанное с непониманием причины такого положения вещей. И этот семантический компонент сохраняется во всех предложениях, имеющих значение несоответствия (при этом в разных контекстных условиях он может обнаруживать себя в большей или меньшей степени).

Помимо контекстов, в которых значение союза а до какой-то степени сближается со значением союза но, союз а может выражать значение несоответствия в контекстах, где но неуместно, ср.:

• (15) У нее завтра экзамен, а (^??но) она весь вечер болтает по телефону.

• (16) Сегодня гости придут, а (*но) в холодильнике шаром покати.

В примерах (15) и (16) значение несоответствия опирается на некие общепринятые нормы: к экзамену нужно готовиться, гостей нужно чем-то накормить и т.д. Однако это не всегда так.

Представим себе, что некий математик говорит своему приятелю про своего ученика:

• (17) У него ряд расходится, а он его почленно дифференцирует.

Даже если этот приятель не имеет ни малейшего понятия о расходящихся рядах и принципах дифференциального исчисления, из самой структуры этой фразы он однозначно сделает вывод о наличии несоответствия между содержанием первой и второй клаузы (и, соответственно, неразумности действий ученика). Приведем другие аналогичные примеры:

• (18) У ребенка температура, а она его обливает холодной водой.

Ясно, что говорящий считает этот поступок неадекватным (хотя на этот счет в принципе возможны разные точки зрения). Более того, фраза (19) однозначно передает значение ‘несоответствия’—хотя представление о норме, на которую в данном случае опирается говорящий, не является общепринятой и даже в некотором смысле ей противоречит:

• (19) У ребенка температура, а она дает ему жаропонижающее.

Вопрос в том, за счет чего возникает значение несоответствия, однозначно извлекаемое из данных фраз, причем без опоры на смысл составляющих их клауз.

Ответ, очевидно, состоит в следующем. Значение несоответствия в примерах (15)–(19) определяется двумя факторами: обе ситуации находятся ‘в зоне ответственности’ одного и того же лица, при этом ситуация, описываемая первой клаузой, является для этого лица неконтролируемой. В примерах (15), (17) оно обозначено конструкцией ‘у + Gen’, в примерах (18), (19) это лицо является посессором, но в поверхностной структуре отсутствует. В предложении (16) это лицо (которым в данным случае является говорящий) не названо ни в одной из клауз: имеется в виду [у меня] в холодильнике; [ко мне] гости придут.

Другой контекст, где автоматически возникает значение несоответствия,—это а, соединяющее однородные сказуемые (речь идет случаях, где нет попарного сопоставления других членов предложения—см. выше), ср.:

• (20) Ничего я не делаю и ни о чем не думаю, а устал телом, душой и мозгом […].

  (НКРЯ: А. П. Чехов. Иванов. 1887)

• (21) Рассказывал ей о маленьком гениальном человеке, в котором так легко уживались Бог и дьявол. Который высоко парил, но стал жертвой обыкновенного земного чувства. Который создавал шедевры, а погиб героем второстепенной беллетристики. Дав Булгарину законный повод написать: «Великий был человек, а пропал, как заяц …»   (НКРЯ: С. Довлатов. Заповедник. 1983)

• (22) Там знали, что Крымов не виноват, а посадили.

  (НКРЯ: В. Гроссман. Жизнь и судьба. Часть 3. 1960)

Тот факт, что идея несоответствия принадлежит самой этой конструкции (а, соединяющее однородные сказуемые), может быть подтвержден следующим примером, который навязывает (далеко не очевидное априори) представление о том, что иметь жену и детей аморально:

• (23) Он говорил о своей аморальности, а жил монахом, у него не было ни жены, ни детей, ни даже как будто любовницы.

  (НКРЯ: Ю. О. Домбровский. Обезьяна приходит за своим черепом. Часть 3. 1943–1958)

Таким образом, в обоих этих типах контекстов значение несоответствия вносится именно союзом а. Поэтому неверно, что союз а всегда только фиксирует несоответствие, вытекающее из сопоставления смыслов клауз (как это утверждается, например, в Янко 1990).

Особо следует упомянуть в данной связи предложения со словом сам (которое может появляться во второй клаузе при кореферентности семантических субъектов), ср.:

• (24) Иду к свинье на именины, а сама терпеть не могу свинины.

  (Д. Самойлов)¹¹

• (25) Петр в письме клятвенно обещал сыну прощение, а сам уже готовился к новым пыткам и грандиозным казням.

  (НКРЯ: О. Чайковская. Великий царь или Антихрист? Звезда. 2001)

• (26) Вроде так-то охота, а у самой душа в пятки уходит — боюсь.

  (НКРЯ: В. Шукшин. Печки-лавочки. 1970–1972)

Местоимение сам в таких высказываниях создает эффект ‘раздвоения личности’: субъект оказывается противопоставлен самому себе. В работе Янко (1999, c. 357) это употребление слова сам названо ‘деонтическим’: оно производит сравнение «Х-а, такого, каков он есть, с таким, каким ему следует быть».

Однако предложения такой структуры вовсе не обязательно имеют значение несоответствия, ср.:

• (27) И, когда зайцы пришли с барабанами через плечо, Eжик велел им идти позади, а сам пошeл первым, наигрывая на скрипке.

  (НКРЯ: С. Козлов. Правда, мы будем всегда? 1969–1981)

• (28) Прогремев дверью, Шурка вошeл в дом, прислонил к стене ружьё, а сам присел на порог.   (НКРЯ: Ю. Коваль. У Кривой сосны. 1979)

Дело в том, что появление во второй клаузе слова сам преобразует предложение типа $P$, a $Q$ в предложение типа $X P$, а $Y Q$, благодаря чему в нем устанавливается попарное сопоставление, которое, как было показано выше, может реализоваться в форме как контрастного, так и нейтрального сопоставления—в зависимости от смысла соединяемых клауз. Так, значение союза а в предложении (29) может трактоваться как аддитивное (в том случае, если речь идет о двух составляющих единого плана) и как контрастное сопоставление (если речь идет о предательстве капитана):

• (29) Капитан приказал матросам продолжать бой, а сам сел в шлюпку и поплыл к берегу.

При этом (точно так же, как и в предложениях без слова сам) на контраст может накладываться значение несоответствия—именно этот механизм реализован в примерах (24)–(26).

Напомним, что значение несоответствия может возникать также в рамках структуры $X P$, а $P Q$, т.е. в предложениях, содержащих в теме второй клаузы анафорический повтор рематического элемента первой. Так, в предложении Открыл сейф, а там пусто представлено значение, которое в типологической литературе называется ‘миративным’; в Плунгян (2011, c. 486) оно характеризуется как «неготовность говорящего воспринять наблюдаемую им ситуацию». В Malchukov (2004) миративное значение, иллюстрируемое примером Пришел домой, а там гости, рассматривается как одно из возможных промежуточных звеньев, соединяющих аддитивное и адверсативное значение союза.

Таким образом, значение ощущаемого говорящим несоответствия между содержанием соединяемых союзом а клауз может реализоваться в предложении любой синтаксической структуры; при этом оно может быть единственным содержанием логико-семантического отношения между ними, а может накладываться на отношение контраста.

2.3 Аддитивное значение и дискурсивные функции союза а

В случае, когда какое-либо противопоставление между значением соединяемых клауз отсутствует, реализуется ‘аддитивное’ значение (соответственно, аддитивное ЛСО). Это значение максимально приближается к ‘общему значению’ а: концептуальная схема объединения двух ситуаций в один фрейм реализуется здесь в форме дискурсивной стратегии, обеспечивающей связь между пропозициями—как в пределах одного предложения, так и между предложениями в тексте (в случае употребления инициального а в нарративе или в пределах одного речевого акта, где реализуется то же значение, см. Разд. 3). Этот механизм обеспечивает, одновременно, дальнейшее развитие сюжета и его связь с предшествующим текстом.

Среди предложений с аддитивным ЛСО различается несколько вариантов. Один из них—предложения, имеющие структуру $X P$, а $P Q$, где в теме второй клаузы имеется повтор или анафорическая замена рематического элемента первой, ср.:

• (30) В это самое время, когда притяжение дома ослабло и жизнь Роберта Викторовича все более перемещалась в мастерскую, а мастерская мягко и своднически принимала в себя молчаливую любовницу, над домом собрались тучи.

  (НКРЯ: Л. Улицкая. Сонечка. 1992)

• (31) Приснилась неизвестная Маргарите местность—безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей.

  (НКРЯ: М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита. Часть 2. 1929–1940)

• (32) Дельфин, подплыв к мальчику, тотчас поворачивает и плывeт к лодке, а от неe вновь возвращается к мальчику.

  (НКРЯ: В. Лукашик и Е. Иванова. Сборник задач по физике. 7–9 кл. 2003)

Как уже говорилось, предложения такой структуры традиционно выделяются в отдельный тип, и союзу а в них приписывается особое ‘присоединительное’ значение. Мы, однако, склонны согласиться с Е. В. Урысон, которая отказывается от такого разделения.¹²

Действительно, анафора в теме клаузы, вводимой союзом а, может отсылать не только к рематическому компоненту первой клаузы, как в примерах (30)–(32), но также и к тематическому, как в примерах (33)–(36), при этом содержание логико-семантического отношения между соединяемыми клаузами остается тем же:

• (33) Он [Пилат] шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ.   (НКРЯ: М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита. Часть 2. 1929–1940)

• (34) Конвой поднял копья и, […] вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь.

  (НКРЯ: М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита. Часть 1. 1929–1940)

• (35) … время уходит, а с ним устаревают разработанные ими образцы нового оружия.

  (НКРЯ: О. Гриневский. Тысяча и один день Никиты Сергеевича. 1997)

• (36) […] день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова.   (НКРЯ: И. А. Гончаров. Обломов. 1859)

Возможен также такой вариант предложений с аддитивным ЛСО, где в клаузе, вводимой союзом а, имеется отсылка к объекту, упомянутому в более далеком предтексте, cр.:

• (37) Вороне где-то бог послал кусочек сыру; на ель Ворона взгромоздясь, позавтракать было совсем уж собралась, да позадумалась, а сыр во рту держала.

  (И. А. Крылов. Ворона и Лисица)

Сыр был упомянут в самом начале истории; в клаузе, вводимой союзом а, это слово вынесено в абсолютное начало и является темой; здесь а выступает в функции тематизатора, однако семантический эффект противопоставления, который был описан в Разд. 2.1, отсутствует: здесь тематизация производится при помощи отсылки к предупомянутому участнику описываемой ситуации, cр. другой пример (из разговорной речи):

• (38) Извини, я только сейчас увидела, что ты звонила. Я вчера была у Нонки, а телефон дома забыла.

В этом примере слово телефон также вынесено в позицию темы. Хотя это слово не было предупомянуто, его значение входит в семантику глагола звонить (= звонить по телефону). При этом, используя а, говорящий обязан вынести слово телефон в начало клаузы. Здесь, как и в предыдущем примере, а выступает в функции тематизатора. В предложениях с аддитивным значением союз а выбирает некоторый элемент, упомянутый в предтексте или присутствующий в ситуации, и делает его темой следующего предложения: присоединение следующего предложения при помощи союза а позволяет говорящему развивать далее начатый в предыдущей фразе сюжет.

Заключая перечень возможных контекстов реализации аддитивного значения, подчеркнем, что наличие явной или даже скрытой анафоры не является здесь обязательным условием. Для реализации аддитивного ЛСО достаточно контекстной соотнесенности, а именно единства места, времени и ‘наблюдателя’ описываемых событий—и отсутствия противопоставления (так как при наличии противопоставления возникает значение несоответствия, см. Разд. 2.2), ср.:

• (39) Стою на полустаночке, в цветастом полушалочке, а мимо пролетают поезда.¹³

• (40) Играла Венера красноватая, а от голубой луны фонаря временами поблескивала на груди человека ответная звезда.

  (НКРЯ: М. А. Булгаков. Белая гвардия. 1923–1924)

• (41) Глухие раскаты турецких барабанов неслись с площади Софии, а по улице уже ползли, грозя пулеметами из амбразур, колыша тяжелыми башнями, четыре страшных броневика.   (НКРЯ: М. А. Булгаков. Белая гвардия. 1923–1924)

Осталось сделать еще одно замечание, касающееся ‘присоединительного’ значения, к которому принято относить предложения типа (42), а также типа (43):

• (42) За деревней было поле, а за полем начинался лес.

• (43) Ты скучаешь, а скука заразительна.

Санников (1989, c. 175) предлагает трактовать предложения типа (42) (cр. также примеры (30)–(32)) как реализующие значение сопоставления, а в предложениях типа (43), а также типа (44)–(46), усматривает значение ‘обобщения’.

Действительно, по-видимому, в примерах (30)–(32), (42) не следует усматривать иного логико-семантического отношения, чем то, которое представлено во всех остальных примерах данного раздела,—а именно, аддитивное. Что же касается примеров типа (43), а также (44)–(48), то их особенность заключается в том, что в них применена некоторая специальная ‘коммуникативная стратегия’, которую мы назовем ‘комментарием’.¹⁴ В соответствии с этой стратегией высказывание строится таким образом, что его вторая часть представляет собой некий комментарий к первой, при этом для адекватной интерпретации смысла высказывания в целом от слушающего требуется применение к первой части высказывания некоторой импликации, содержащейся во второй части. Так, в предложении (43) результатом применения импликации является ‘передаваемый смысл’ (“what is implied” по Grice 1975, c. 43): ‘Ты дурно поступаешь, заражая других людей скукой’; в примере (44)—‘учитель не казался ей мужчиной’; в (47)—‘Коля проводит время с пользой для здоровья’, в (48)—‘Крысобой остался жив благодаря мне’ и т.д.:

• (44) Учитель был для нее род слуги или мастерового, а слуга или мастеровой не казался ей мужчиною.¹⁵

• (45) Глеб жесток, а жестокость никто не любит.

• (46) Инспектор молча ходил по классу, а это был дурной знак.

• (47) На даче Коля много гуляет, а это очень полезно.¹⁶

• (48) […] и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, — тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем.

  (НКРЯ: М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита. Часть 1. 1929–1940)

Более подробный анализ коммуникативной стратегии комментария см. в Зализняк (2017).

2.4 Итоги описания полисемии внутреннего союза а

Итак, реализация того или иного значения (= логико-семантического отношения между клаузами) внутреннего союза а определяется двумя параметрами:

• 1. Наличие противопоставления.

• 2. Наличие попарного сопоставления.

Если первая клауза имеет ‘нерасчлененную’ структуру, то при любых формальных и семантических свойствах второй реализуется значение ‘несоответствия’ (т.е. в данных условиях это значение возникает автоматически), ср. Зима, а Коля ходит в одной рубашке; Октябрь, а тепло как летом, и т.п. Если значение несоответствия семантически или прагматически неуместно, то фраза оказывается аномальной, ср. ^??Зима, а идет снег. Заведомо коммуникативно нерасчлененными являются клаузы, состоящие лишь из одного предиката; что же касается предложений более сложной синтаксической структуры, то в коммуникативном отношении они амбивалентны.

В предложениях, где первая клауза имеет сложную синтаксическую структуру, возможны следующие случаи:

(а) если есть противопоставление и есть попарное сопоставление, то реализуется значение ‘контрастного сопоставления’: Маша умная, а Катя глупая. Я работаю, а ты спишь;

(б) если нет противопоставления и есть попарное сопоставление, то реализуется значение ‘нейтрального сопоставления’: Отец инженер, а мать учительница; Маша рисует, а Петя с кошкой играет;

(в) если есть противопоставление и нет попарного сопоставления, то реализуется значение ‘несоответствия’: У ребенка температура, а она обливает его холодной водой; Ничего не делал, а устал;

(г) если нет противопоставления и нет попарного сопоставления, то реализуется ‘аддитивное’ значение:¹⁷ Стою на полустаночке, а мимо пролетают поезда.

Зависимость реализации значения внутреннего союза а в контексте синтаксически сложной первой клаузы от значения этих двух параметров может быть представлена в форме Таблицы 1:

Таблица 1 Значения внутреннего союза а

При этом, как уже было сказано, если первая клауза является (хотя бы формально) двусоставной, ее коммуникативная расчлененность зависит от семантики второй клаузы, которая, при помощи вводимой союзом а контрастной темы, может навязать первой коммуникативное членение. Так, в (49) первая клауза коммуникативно не расчленена, и а имеет значение несоответствия, а в (50) та же клауза—благодаря имеющейся во второй клаузе контрастной теме—оказывается коммуникативно расчлененной (что маркируется интонационно); соответственно, возникает попарное сопоставление, и а имеет значение контраста (на которое, как уже говорилось, может накладываться значение несоответствия).

• (49) День был дождливый, а Коля вышел без зонта. [несоответствие]

• (50) День был дождливый, а ночь — сухая и теплая. [контраст]

Ср. также (51) и (52):

• (51) Пьеса слабая, а народ на нее валом валит. [несоответствие]

• (52) Пьеса слабая, а постановка неплохая. [контраст]

3 А инициальное: от союза до междометия

‘Инициальным’ мы будем называть употребление слова а в начальной позиции в независимом предложении—т.е. это такое а, которое пишется с большой буквы после точки. Как уже говорилось, инициальное а составляет около трети всех употреблений данного слова¹⁸ и охватывает целый спектр функционально различных случаев—от употребления, близкого к внутреннему союзному,—до частицы и междометия.

Общее значение ‘объединения в одну картину’ детерминирует функцию инициального а—маркировать подключение данного высказывания к какому-то предтексту, обозначить его включенность в более крупную коммуникативную единицу.¹⁹ Инициальное а, вводящее самостоятельное повествовательное предложение, следующее за другим повествовательным предложением, одновременно с функцией обеспечения связности текста может выполнять, по отношению к предшествующему предложению, одну из функций внутреннего а, т.е. маркировать аддитивное отношение, нейтральное или контрастное сопоставление, а также несоответствие, ср. следующий пример, где маркирует контрастное сопоставление:

• (53) Их-то Господь — вон какой!

  Он-то и впрямь настоящий герой! […]

  А наш-то, наш-то — гляди, сынок —

  А наш-то на ослике — цок да цок —

  Навстречу смерти своей.   (Т. Кибиров)

В тексте, имитирующем разговорную речь, инициальное а может также выполнять функцию текстового коннектора, обеспечивающего связность текста на уровне сверхфразового единства (назовем такое употребление ‘нарративным’); инициальное а может при этом чередоваться с внутренним, выполняющим ту же функцию²⁰—ср. употребление выделенных курсивом употреблений а в знаменитом письме Ваньки Жукова:

• (54) Ванька вздохнул, умокнул перо и продолжал писать: «А вчерась мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул. А на неделе хозяйка велела мне почистить селедку, а я начал с хвоста, а она взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать. Подмастерья надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой и велят красть у хозяев огурцы, а хозяин бьет чем попадя. А еды нету никакой. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтоб чаю или щей, то хозяева сами трескают. А спать мне велят в сенях, а когда ребятенок ихний плачет, я вовсе не сплю, а качаю люльку.»   (А. П. Чехов. Ванька)

Инициальное а может связывать содержание вводимого им предложения не только с непосредственно предшествующим предложением, но и с более далеким фрагментом дискурса: ср. следующий пример (из частного письма), где оба предложения (б) и (в) связаны с (а) при помощи союза а. Предложение (б) связано с (а) отношением ‘контрастное сопоставление’, (в)—отношением несоответствия:²¹

• (55)

  • (a) Я собиралась вчера позвонить, но у меня нет голоса: кашель и болит горло.

  • (б) А Вася уже поправился — значит, это было отравление, а не грипп.

  • (в) А у меня на следующую неделю назначена куча дел, надо срочно вылечиться.

Для инициального а особенно характерно использование в диалоге. Как справедливо отмечено в статье Фужерон (2004, с. 61), такое а, с одной стороны, обеспечивает связь с некоторым сюжетом из предыдущего разговора, с другой—маркирует переход к новому его повороту. Между соседними репликами диалога при этом могут устанавливаться различные логико-семантические отношения.

В статье Николаева (1997, с. 12) говорится, что инициальное а является «неким особым коммуникативным приемом, приемом ‘интимизации’, подчеркнутого включения в чужую среду как в свою, с установкой быть (и / или стать) своим»:

• (56) — А сколько этот пирог, если завесить?

  — Рублей на двенадцать.

  — А с чем? Будьте добреньки.

Заметим, что сходную функцию ‘интимизации’ общения, и с помощью того же механизма, выполняет немецкая частица denn. В статье Diewald (2011), посвященной исследованию механизмов прагматикализации дискурсивных функций, предлагается следующее описание этого механизма:

[…] the particle meaning allows the speaker to manipulate the communicative context by implying (pretending) the existence of a foregoing initial turn. […] For example, opening up questions with denn (like Was kann ich denn für Sie tun? […] roughly ‘What can I do for you?’) are stereotypical openings of customer talk and sales conversation. While it is obvious to both interlocutors that in effect there is no preceding turn, by using the denn question the speaker insinuates that there has been some communicative exchange to which s/he reacts and that s/he is not impolitely imposing on the other person (Diewald 2011, c. 378).

Функция интимизации, присущая инициальному а, может использоваться в поэзии как прием—ср. начальные строки стихотворений Ахматовой, имплицирующие наличие ‘фиктивного предтекста’²² (выступая в той же роли ‘квазитематизатора’, о которой шла речь выше):

• (57) А в зеркале двойник бурбонский профиль прячет […].

  А в книгах я последнюю страницу […].

  А вы, мои друзья последнего призыва […].

  А Смоленская нынче именинница […].

  А там, где сочиняют сны […].

  А тот, кого учителем считаю […].

  А ты теперь тяжелый и унылый […].

  …А человек, который для меня […].

  А я иду, где ничего не надо […].

  А я росла в узорной тишине […].

  А я уже стою на подступах к чему-то […].

  A так как мне бумаги не хватило [первое посвящение к Поэме без героя].

  А, ты думал, я тоже такая […].

  А! Это снова ты. Не отроком влюбленным […].

В этом ряду обращает на себя внимание континуум ‘союз–частица–междометие’: здесь а выступает в функции, промежуточной между союзом и частицей, в двух последних примерах а—это ‘когнитивное’ (по Wierzbicka 1992b) междометие; при этом очевидна общность всего ряда.²³ Действительно, инициальное а плохо отличимо от частицы.

В РГ-80 отмечается, что «[м]ногие частицы по своему значению и по своим синтаксическим функциям не противостоят резко словам других классов—союзам, вводным словам, междометиям, наречиям, а совмещают в себе качества частицы и слова одного из этих классов. Соответственно внутри класса частиц выделяются частицы, совмещающие в себе признаки частиц с признаками названных слов: частицы-союзы, частицы-наречия, частицы-междометия и частицы-вводные слова» (РГ-80, §1699).

Функциональная и семантическая близость инициального а и а-частицы может быть проиллюстрирована на примере известного стихотворения С. Михалкова А что у вас?, где характерное для диалога употребление инициального а использовано как прием; ср. следующий фрагмент этого текста:

• (58) — А у нас сегодня гость! А у вас?

  — А у нас сегодня кошка / Родила вчера котят. […]

  — А у нас в квартире газ! А у вас?

  — А у нас водопровод! Вот!

Первое а выполняет функцию обеспечения ‘приступа к коммуникации’. Дальше диалог строится как цепочка квазисопоставлений, формально принадлежащих типу $X P$, a $Y Q$, при этом сопоставление $P$ – $Q$ основано лишь на самом общем категориальном признаке ‘что [у кого] есть / произошло’, так что связность диалога обеспечивается исключительно за счет противопоставления $X$ – $Y$ (у нас – у вас).

Заметим при этом, что, например, во фрагменте А у нас в квартире газ. А у вас? первое и второе инициальное а выступают в формально различных, но по существу очень близких функциях. Первое (которое обычно считается частицей) выполняет дискурсивную функцию ‘приступа’ к речевому акту, второе а ближе к союзу, но оно также выполняет дискурсивную функцию, хотя и иную: привязывает высказывание к предшествующей части дискурса, одновременно маркируя ‘поворот повествования’.

О проницаемости границы между а-частицей и а-междометием свидетельствует также следующий факт, отмечаемый в статье Касаткина и Касаткин (2004, с. 89–90): в русских диалектах фразы типа А быть по тому; А ладно, надо итить произносятся без акцента на слове а и без паузы перед следующим словом, т.е. а здесь является частицей—в отличие от литературного языка, где такое а выделяется в речи интонационно, а на письме—при помощи запятой, и является междометием. Однако, как представляется, в литературном языке произношение подобных фраз без паузы и без акцента на а тоже возможно, т.е. такое инициальное а обнаруживает также и внутрисистемную амбивалентность, ср. примеры из устного подкорпуса НКРЯ (где пауза отмечается косой чертой):

• (59) [Илья, Иннокентий Смоктуновский, муж, 37, 1925] Посмотри / очень забавно [читает лозунг] «Откроем новую частицу в текущем квартале!» [Гусев, Алексей Баталов, муж, 34, 1928] А ладно / брось / Илюх! [Илья, Иннокентий Смоктуновский, муж, 37, 1925] Э нет!

   (НКРЯ: М. Ромм и Д. Храбровицкий. Девять дней одного года, к/ф. 1962)

• (60) [Вера, Галина Тюнина, жен, 33, 1967] [Гурову] Послушайте / о чём они могли так долго говорить? А ладно / Бог с ним.

  (НКРЯ: А. Учитель, А. Смирнова. Дневник его жены, к/ф. 2000)

4 Вместо заключения

Итак, союз а может маркировать следующие логико-семантические отношения между соединяемыми клаузами: отношение сопоставления, отношение несоответствия и аддитивное; эти отношения могут связывать как две клаузы внутри одного предложения, так и предложения в тексте, а также реплики диалога. Значение несоответствия, отражающее оценку говорящим факта сосуществования двух плохо совместимых с его точки зрения положений дел, может реализоваться в предложении любой синтаксической структуры; при этом оно может быть единственным содержанием логико-семантического отношения между ними, а может накладываться на отношение контраста. Тем самым, традиционно принимаемое разграничение структурно-коммуникативных типов не задает разделения на значения (‘лексемы’) союза а.

Для внутреннего союза а наиболее существенным противопоставлением, детерминирующим тип значения а, является наличие / отсутствие попарной ассоциации тем и рем соединяемых клауз. При ее наличии (предполагающем коммуникативную расчлененность обеих клауз) реализуется значение сопоставления, которое, в зависимости от семантики соединяемых клауз, может быть нейтральным, контрастным или ассимилирующим. Контексты, в которых реализуется значение сопоставления—это наиболее выделенный (salient) тип употребления союза а, поскольку именно предложения, включающие попарное сопоставление тем и рем, представляют, с одной стороны, весьма частотный, а с другой—в некотором смысле наиболее специфичный тип употребления внутреннего союза а. Действительно, именно самые простые предложения типа Отец врач, а мать домохозяйка представляют наибольшую трудность для усвоения носителями западноевропейских языков, в которых стандартным эквивалентом для а в таких контекстах служит наиболее нейтральный ‘соединительный’ союз со значением ‘и’. В значении нейтрального сопоставления союз а является в наибольшей степени грамматикализованным: с одной стороны, его употребление в данном контексте практически обязательно, а с другой стороны, его вклад в семантику конструкции минимален.

При отсутствии попарного сопоставления, в зависимости от наличия / отсутствия смыслового противопоставления, реализуется либо значение несоответствия, либо аддитивное. При этом коммуникативная расчлененность первой клаузы может зависеть от структуры и семантики второй.

Инициальное ‘нарративное’ а, соединяющее предложения в тексте, по своим функциям несущественно отличается от внутреннего союза а (что подтверждается, в частности, идентичностью выбора моделей перевода). Инициальное ‘диалогическое’ а функционально близко к частице; оно выполняет различные прагматические и дискурсивные функции (что может совмещаться с выражением логико-семантических отношений между репликами диалога.

Проведенный нами анализ моделей перевода русского а на французский и итальянский языки²⁴ подтверждает высокую степень лингвоспецифичности этого слова (по отношению к данным языкам) во всех его значениях—о чем свидетельствует, в частности, тот факт, что примерно для трети всех предложений с а используется ‘нулевая’ модель перевода (т.е. значение союза а не передается ни союзом, ни каким-либо другим—лексическим или грамматическим—средством), а также наличие значительного количества различных моделей перевода.²⁵ По данным проведенного нами анализа переводов Мастера и Маргариты для французского и итальянского языков наиболее частотной моделью перевода является союз со значением ‘и’ (франц. et, итал. e), в несколько раз превосходящий по частотности союз со значением ‘но’: во французском языке et составляет 48,5%, а mais—12%, в итальянском e составляет 39,5%, а ma—9%. Хотя оба наиболее частотных переводных эквивалента (союз et /e и нулевой эквивалент) в обоих языках могут соответствовать любому логико-семантическому отношению, чаще всего они появляются в контекстах с аддитивным ЛСО или с ЛСО нейтрального или ассимилирующего сопоставления. При этом контексты с аддитивным ЛСО и с ЛСО нейтрального сопоставления являются самыми репрезентативными для союза а в целом. В наших примерах контексты с аддитивным ЛСО составляют 42,5%, а ЛСО нейтрального сопоставления 30,5% от всех вхождений а в функции внутреннего союза. При этом наиболее специфичное для русского а значение несоответствия в подавляющем большинстве случаев остается в переводе невыраженным.

Как уже отмечалось в литературе, для анализа лингвоспецифичных слов особый интерес представляет анализ условий их появления в переводах на рассматриваемый язык (Зализняк 2016; Шмелев и Зализняк 2017). Надкорпусная база данных коннекторов (см. Зацман и др. 2016), в том ее сегменте, который содержит переводы с французского на русский, предоставляет в наше распоряжение следующие данные. Из всего массива случаев появления в переводном русском тексте ‘одиночного’ а (т.е. не входящего в состав сложных коннекторов и сочетаний с дискурсивными словами, ср. а то, не …а, а впрочем и т.п.) в 50,2% случаев в оригинале ему соответствует союз et ‘и’, в 32,4% случаев—‘нулевой’ стимул перевода (т.е. в оригинале отсутствует какой-либо носитель того смысла, который переводчик передал при помощи русского а). Доля всех остальных стимулов перевода незначительна: 6,1%—mais ‘но’, 2,4%—местоименная реприза (ср. Moi, je jouerais carreau…—А я пошел бы с бубен!…); встречаются также единичные примеры с дискурсивными словами tandis que ‘между тем как’, cependant ‘между тем; однако’, or ‘а; но вот; итак; однако; а ведь’, quant à ‘что касается’ и др. Анализ предложений с одиночным а, имеющих ‘нулевой’ стимул перевода, показывает, что а в русском переводе автоматически появляется при наличии между частями сложного предложения или самостоятельными предложениями (в том числе—репликами диалога) попарного сопоставления—нейтрального или контрастного. Во многих случаях а возникает в переводе в качестве инициальной частицы, выполняя функцию обеспечения дискурсивной связности.

Таким образом, русское а является универсальным дискурсивным коннектором; эта функция объединяет все типы употребления а, от внутреннего союза до междометия. Можно сказать, что а—это соединительная частица, в разных контекстах более или менее грамматикализованная.